Наступает новая ночь, и я выбираю, на какой бок ложиться спать. Глупый, бытовой такой выбор. Казалось бы, какая разница, как повернуть эту котлету весом 80 килограмм. Но разница есть. Небольшая, но очень принципиальная. Слева у меня находится сердце.

Человек ассиметричен со своим левым и правым полушарием, с его различными руками, глазами. Справа нет сердца, нет эмоций, чувств. Поэтому моя правая рука так точна. Поэтому правый глаз видит вдаль на сотни метров дальше, чем левый. Сторона сердца слаба и слепа.

Можно лечь на правый бок, и проспать до рассвета крепким и здоровым сном без сновидений.

Или на левый - и слушать, как тихий стук разносится по всему телу. Зачем оно стучит? По кому оно стучит? Ведь ничего не бывает просто так, само по себе. Вслушайся. Ты тоже слышишь? Они зовут нас.

Наши друзья, наши враги, персонажи прочитанных и ненаписанных книг. Кто-то с тобой разговаривает, кто-то напоминает о себе. Ещё кто-то хочет тебя убить.

1
2
3
4
5
6
7

Я целюсь не рукой; кто целится рукой, тот забыл лицо своего отца.
Я целюсь глазом.
Я стреляю не рукой; кто стреляет рукой, тот забыл лицо своего отца.
Я стреляю разумом.
Я убиваю не оружием; кто убивает оружием, тот забыл лицо своего отца.
Я убиваю сердцем.
(c)

Пользуясь случаем, передаю привет стрелкам из Гилеада. Начинаем работать с ЭКГ.

Каждый вечер я жду тебя у стола, как верная супруга. Каждый вечер я надеюсь, что между нами что-то изменится, что ты станешь ближе.

Но нет. Ты снова пришла в этой серой мышиной куртке, на голове - кое-как завязанный грязный пучок, на руках - обгрызенные ногти, годами не знавшие маникюра. Ты садишься, и теперь хотя бы не видно твои грязно-синие, едва достающие до щиколотки джинсы. Но некуда спрятать самое жуткое - твой близорукий затравленный взгляд и морщину на лбу, которая наверняка станет постоянной ещё через полгода. Ты спешишь ко мне, ты хочешь, чтобы я тебя утешила. Ты думаешь, что у тебя приступ вдохновения.

In English: If you have error Error creating thumbnail: Unable to save thumbnail to destination you can solve it with

Она решила, что пора уже что-то сделать. Каждый проклятый вечер она выплывала к берегу, чтобы вновь посмотреть на него. Он сидел на камне, и печально смотрел на неё своими большими глазами. Возможно, если бы он снял очки, его глаза стали бы меньше - но она никогда над этим всерьёз не задумывалась.

Один раз она спросила себя, видит ли он её вообще и понимает ли её чувства. Но потом вспомнила, как однажды целый вечер он провёл за тем, что подбирал плоские камушки и кидал ей. Она собрала их все - маленькие знаки его внимания и любви к ней. Конечно, он видел. Конечно, он знал. Иначе и быть не могло. И кому какая разница, что он покрыт бледной кожей, а она - синей чешуёй?

Она часто с ним говорила. Не то чтобы она серьёзно думала, что её слова могут достичь любимого через оглушающий шум прибоя - но она была уверена, что связь любящих сердец позволит им общаться и без передачи звуков. Она спрашивала, и она же отвечала за него. Конечно, её принц хотел сказать именно это - она даже видела иногда, как шевелится его рот. Он никогда не грубил, никогда не возражал ей. Всегда соглашался, жалел, подбадривал. Она уже и не знала, как смогла бы прожить без ежедневного общения с ним.

Ей так хотелось подплыть ближе, чтобы прикоснуться к нему, чтобы посмотреть ему глаза в глаза - но увы. Около берега под водой скрывались очень острые скалы, и они бы мгновенно растерзали её тело. И так почти все силы её плавников уходили на то, чтобы продержаться на границе скал те два часа, что возлюбленный проводил здесь. Но она думала, что так даже лучше - их любовь на расстоянии с каждым днём становится крепче и чище. И всё же… Приближалось время нереста.

Оно чувствовало приближение пищи. Давненько люди не заходили сюда, и уже вполне можно было перекусить. Странно - приближающийся человечек не боялся темноты, Оно даже подумало, что темнота ему привычнее, чем дневной свет. Ну не важно. Всё равно он обыкновенный человек, пусть даже его страхи отличаются от страхов других. Оно пустило маленький отросток в его сознание и попыталось нащупать привычные образы. Так… Мертвецы? Нет, почему-то это для него обыденно. Крысы? Нет. Оборотни? Нет… Пираньи, птицы, давние враги… Нет. Оно почувствовало неуверенность. Человек был каким-то пустым и никчёмным, даже порядочных страхов не было. Война? - Нет, не слышал. Жестокая мать и отец? - Нет, образцовое семейство. Чума, гангрена, корь, цинга? Нет, даже не представляет, что это такое. Оно почувствовало, что за человеком идут ещё двое. Но они ещё далеко, а вот человек подошёл почти к самому логову. Нужно было действовать без промедления, и Оно вместо отработанных программ начало искать пугающие его образы. Некоторые были странными, какие-то позабавили даже Оно. К сожалению, Оно никак не смогло бы представить пугающий и давящий образ “иппотеки”, например. Эх, человечишка, даже страхи у тебя мелочные.

Не люблю лето за длинные ночи. Приходится ждать столько времени, чтобы наконец опустилась тьма. А уж как у меня в печёнках сидят эти ваши мегаполисы, где в сутках не находится ни секунды тишины и покоя. Поэтому я предпочитаю такие вот маленькие города со слабыми фонарями, покосившимися домиками и тёмными улицами. К счастью, мой друг разделяет моё увлечение.

Ухватившись за газовую трубу, я взобрался на подоконник,потом подтянулся на балке и залез на скат крыши. Стараясь не повредить хрупкий шифер, я дополз до окна и заглянул внутрь одним глазом. Не хватало ещё его жене меня здесь застукать.

— Бдм! Динь! Трень! - возражала печатная машинка. Черноволосый парень задумчиво изучал пятна плесени на потолке, периодически прихлёбывая что-то из поллитровой банки. Он нажимал одним пальцем на разные клавиши, не глядя, и только периодически со вздохом вынимал листы, тщательно рвал их и кидал прямо на пол. Там уже набралась изрядная гора обрывков. Я медленно сполз на пол комнаты с подоконника - окно было открыто настежь, как всегда.

• Один другому: “- Ты скотина” - “Я не скотина, потому что ты скотина!”. И никогда не сойдутся на том, что мы оба скоты.

• Иногда мы смиряемся “ну и что мол жена такая, поживу уж как-нибудь с ней лет 26, а там глядишь и Ваганьково или Митино”

• Некоторые исповедываются, “батюшка, грешен я, плохо подумал про того-то того-то, да потому что он сволочь у меня часы украл!!!”

• Ты считаешь, что сегодня прочитал сорок молитв вместо тридцати девяти значит Богу угодил? Ты глупый совсем? С кем ты торгуешься? Богу не количество нужно, а искренность, иногда проще вообще перекреститься, но чтобы от всего сердца.

• Поэтому нам и научить кого-то трудно и от нас человек часто ничего не может воспринять, даже если мы хотим чего-то объяснять. Потому что это все мы делаем с гордостью, тщеславием и с превозношением, желанием возвыситься, желанием человека унизить, растоптать, поставить его на место, доказать свою мнимую правоту и т.д. Человек не сможет это воспринять.

• Много вопросов задают на экзамене? так это не засыпают, а вытягивают!

• Покаяние - это не айм сорри.

А знаете, чего я боюсь больше всего?

Стать ещё одним человеком, которых увы много среди моих знакомых, которые рассказывают о своих потенциально офигенных идеях, но у них постоянно якобы нет времени на их реализацию.

Некоторые идеи правда офигительны, но, когда ты слушаешь про них третий год, мнение о человеке падает с высот в самые низменные глубины. Ты смотришь на него с грустной иронией и сожалением. Ты уже видишь, что он НИКОГДАне сделает того, о чём говорит. И говорит он только для поддержания своего имиджа, для того, чтобы в глубине души считать себя не измученным унылым офисным работником, а латентным инноватором.

Это ужасно, это просто ЖУТКО!

Так что прощайте меня и не обращайте внимания, если я внезапно куда-то пропадаю на дни и недели, чтобы наконец что-то сделать. Я просто очень боюсь. Боюсь завертеться в ежедневной рутине, в планах, в обещаниях, в обязательных мероприятиях и кругах посещения, и так навсегда и остаться милым бесполезным мечтателем.

Выгнать себя из зоны комфорта, сказать, что занимаешься самообманом, налить до краёв чашку кофе и электронную трубку и ДЕЛАТЬ.

Сейчас я как нельзя более уважаю людей, которые ДЕЛАЮТ, а не МЕЧТАЮТи ПЛАНИРУЮТ. От последнего меня тошнит. Особенно в себе.

Акхххх… На моих губах чувствовалась кровавая пена. Я не могла её видеть, вообще я могла видеть лишь неясные силуэты. Глаза почти ослепли из-за огромных синяков. Левая рука сломана в нескольких местах, пальцы раздроблены высокими каблучками, множественные колотые раны… Если бы врач милосердно склонился надо мной прямо сейчас, может быть что и можно было бы сделать. Но эти двое явно не собирались вызывать мне медицинскую помощь.

А я говорила. А я предупреждала. Я так любила это дитя, хотя оно и не было плоть от моей плоти. Я знала, что до добра все эти прогулки “в лес по грибочки” и “послушать птичек” не доведут. Как мало надо, чтобы соблазнить девочку-подростка. Высокий рост, мускулы, щетина, ухмылка - и вот она уже решила, что этот дровосек - её принц. Когда я её предостерегала, она сказала мне, что я старая уродина, и просто ревную, а сама постоянно бросаю алчные взгляды на её избранника. Грязная ложь! Как второе, так и первое. Сейчас, конечно, мне конкурсов красоты не выиграть, с разбитым лицом и губами - но я была очень красива в свои сорок. И, конечно, я хорошо умела пользоваться косметикой - недаром из меня получилась такая убедительная старуха!