На стороне сердца
Наступает новая ночь, и я выбираю, на какой бок ложиться спать. Глупый, бытовой такой выбор. Казалось бы, какая разница, как повернуть эту котлету весом 80 килограмм. Но разница есть. Небольшая, но очень принципиальная. Слева у меня находится сердце.
Человек ассиметричен со своим левым и правым полушарием, с его различными руками, глазами. Справа нет сердца, нет эмоций, чувств. Поэтому моя правая рука так точна. Поэтому правый глаз видит вдаль на сотни метров дальше, чем левый. Сторона сердца слаба и слепа.
Можно лечь на правый бок, и проспать до рассвета крепким и здоровым сном без сновидений.
Или на левый - и слушать, как тихий стук разносится по всему телу. Зачем оно стучит? По кому оно стучит? Ведь ничего не бывает просто так, само по себе. Вслушайся. Ты тоже слышишь? Они зовут нас.
Наши друзья, наши враги, персонажи прочитанных и ненаписанных книг. Кто-то с тобой разговаривает, кто-то напоминает о себе. Ещё кто-то хочет тебя убить.
Чувствуешь, как тело становится легче, как ты растворяется в ночи? Теперь ты скорее с ними, чем здесь. Что-то вспоминаешь, что-то узнаешь, о чем-то догадываешься. От каких-то догадок ты можешь очнуться в холодном поту.
От каких-то ты можешь не очнуться. Сколько людей ежедневно списывает в утиль красно-белая машина? Люди в голубых спецовках приезжают и втыкают один за другим свои острые шприцы, не ведая, что нужно не лечить эту странную мышцу, а спасать человека, заблудившегося за её воротами. Возможно, потерявшиеся встречают там что-то злое и голодное. Может быть, они видят, что там им будет лучше, и уходят туда, как мы переходим с одной ветки метро на другую. Или…
Какая разница, как назовут то, что произойдёт со мной рано или поздно. Может, это назовут инфарктом, может каким-то ещё мудрёным словом. Ей богу, меня это мало волнует. Гораздо больше я боюсь того, что они придут ко мне, пока я не готов.
Бумага - такая терпеливая штука, куда можно выплёскивать всю дрянь, которая копится в тебе год за годом. Персонажи и их боль - всего лишь как отголоски твоих обид и истерик. За что ты их так? За что я их так? Они не были ни в чём виноваты, просто подвернулись под перо. Над какими-то я ещё раздумывал - будешь ли ты добрым или злым. А другого допрашивал - каким мерзким, извращённым способом ты хочешь умертвить свою тётушку? А, сволочь? Был ли он в этом виноват? Нет, его таким сделал я.
Весь поток грязи, который я исторгал из себя, выдавая это за какое-то творчество, придёт судить меня. Их угрюмые лица, дрожащие губы, сморщенные лбы. И я знаю вердикт - большой палец опустят вниз. Ведь, знаете, счастливых концовок сейчас никто не пишет - в них мало экспрессии. И я не исключение - у меня было всего пара персонажей, которые “долго и счастливо”. Думаю, если бы они только могли, то сразу же эмигрировали бы из страны, пока я не передумал - прямо на своей дурацкой карете, подталкивая под зад белых лошадей.
Кто сможет меня защитить, когда преграда между нашими мирами станет такой тонкой, что мы сольёмся в одном? Нет, не случайно выжившие герои. Не положительный герой, который просто должен был быть по сюжету - он знает, что мне было на него наплевать. И ему наплевать на меня.
Разве что мальчик, из рабочего района первого уровня, с каким-то злым и упрямым блеском в глазах несущий на рынок тухлую рыбу. Возможно, он. Но ему придётся повзрослеть, он должен пройти уровень за уровнем - хотя бы сорок ступеней. Но простит ли он меня тогда? За то, что мне придётся сжечь его сестру заживо, за стереотипно потерянных в детстве родителей, за глубокие шершавые шрамы на спине, за кошмары, которые я буду посылать ему год за годом, как месть за свои собственные? Не знаю. Но, может быть, он сможет то, что не получилось у остальных. Станет сильнее меня. И исправит эту грёбаную историю.
Безопаснее было бы лечь на правый бок и забыться. Но я ещё не знаю, зачем же он тащит эту треклятую рыбу. А он мне так нужен. Сегодня спать на стороне сердца.