Плагиат у Пратчетта
По выжженной красной путыне ехали маленькой, но храброй колонной четыре всадника. Они ехали в сосредоточенном молчании, увлечённые своей миссией… И лишь один из них нарушал его каждые три минуты, оживляя перепалками трагично—готический маршрут:
— Ну когда, когда уже, наконец? Я жрать хочу! Здесь, сейчас, быстро! Сколько можно тянуть?! Ну дааайте хотя бы сосисочку…— Этот всадник был маленьким и толстеньким, с него градом катился пот, а цвет лица давал понять, что он ведёт не слишком здоровый образ жизни.
— Молчи, Фастфуд. Ты ведёшь себя недостойно Всадника Апокалипсиса.
— Злобно рыкнул другой из—под капюшона, на секунду показав свои глаза. Его глазами вполне мог вдохновиться какой—нибудь ландшафтный дизайнер: они были желтоватые, все в красных прожилках и сгустках и с обильными гнойниками. Его лицо было измождено, по всему было заметно, что этот человек не спал как минимум последние пять лет. Длинные, узловатые пальцы держали поводья лошади... Впрочем, поскольку второй Всадник носил имя Интернет, то его лошадь тоже была по большей части виртуальна — и её видели только избранные. Остальным казалось, что Всадник просто бежит по пустыне на корточках — какое невежественное заблуждение!— А мне поофигу. А мне скуучно. И вообще, нету этой пустыни и нету нашего бесконечного ожидания — так какой смысл блюсти какие—то псевдоприличия и соблюдать искусственные представления? — Олигофренично протянул протянул третий Всадник.
— А мне не пофигу. Несмотря на то, что за последние века мы так изменились (только подумать, надо ж было до такого дойти — были Чума, Война, Голод и Смерть — а стали… Тьфу), мы по прежнему воплощаем погибель человечества. — Поучительно сказал Интернет, подпрыгнул и дал оплеуху Второму — только так можно было хоть иногда вернуть его к реальности.
— Ну вот опять — несуществующее создание дало мне нереальную оплеуху… Но, блин, больно же! И вообще, мне нельзя давать оплеухи, я же самый важный — у вас по одному имени, а у меня целых три. Я ж прекрасен и трёхлик — куда там до меня Янусу! — невольно обиделся Нигилизм—Пофигизм—Скука.
— Ага. Трёхлик. С какой стороны к тебе не подойди — всё равно задница. — Съехидничал Фастфуд.
— Что? Где? Кто? — мигом взвился Четвёртый.
— Сиди спокойно и езжай впереди колонны, чтоб мы тебя видели! — Хором встревоженно крикнули трое.
— А я чё? А я ничё… — Разочарованно пробормотал Гомосексуализм, отвернувшись и печально позвенев серёжками.
Некоторое время Всадники ехали в сосредоточенном напряжённом молчании. Затем его снова нарушил Фастфуд:
— Эх, и почему мы только валандаемся в этой бесконечной пустыне, а не можем сами влиять на ход событий? Уж я бы развернулся… Сладкое, жирное, богатое холестерином… У меня бы за пятьдесят лет люди, превратившись в шарики, потеряли бы способность к деторождению! А тут жди себе естественного конца.
— А это потому, друг мой, что мы всего лишь персонификации страшнейших угроз. Мы словно страшнейший сон человечества. Эх, если б мне дали волю — я бы развернулся… Заказ еды на дом, электронные друзья, электронные враги, личная жизнь он—лайн, господство порносайтов… У меня бы они за двадцать лет передохли перед мониторами! — Яростно выкрикнул Интернет.
— А мне пофигу. А я бы ниичего не делал. — промямлил Нигилизм—Пофигизм—Скука.
— Ох, а дали бы мне развернуться! Уж я—то бы всех… — Восторженно начал Гомосексуализм, но затих под взорами коллег.
Итак, четыре Всадника ехали по выжженной пустыне — и каждого в душе терзала одна страшная мысль:
Какую же форму дальше примет погибель человечества?
И им было страшно.